Калимба (2024-...)

[Astrela]

[Astrela]

[Astrela]

[Astrela]

[Astrela]

В Сети представлены новые кадры сериала "Калимба" Сюжет сериала разворачивается вокруг рискованного психологического эксперимента, который проводит профессор Мещерский (Фёдор Бондарчук). В изолированном пространстве он собирает группу людей, ставших жертвами преступлений, и тех, кто совершил эти преступления против них.
Среди участников эксперимента профессора Мещерского: Бывший журналист (Константин Плотников), оказавшийся в затруднительном финансовом положении; Дерзкий наркодилер (Пётр Скворцов); Красавец (Сергей Горошко), который обманул и оставил без денег свою бывшую возлюбленную (Алёна Михайлова); Своенравная и эффектная девушка Наташа (Лиза Шакира), ставшая виновницей серьёзной аварии, в которой пострадал крупный чиновник;
На участников эксперимента надеты специальные браслеты, которые при неповиновении могут нанести владельцу мощный электрический разряд. Продолжительность эксперимента не должна превышать 15 дней, и, по мнению профессора, этого срока достаточно для достижения некой цели. Однако истинная цель эксперимента остаётся загадкой не только для самих подопытных, но и для самого профессора Мещерского, который, вероятно, является всего лишь пешкой в чьей-то масштабной и непредсказуемой игре.

[Astrela]

[Astrela]

[Astrela]

Сергей Горошко о свете и тьме в творчестве, жизни на два города и съемках во Вьетнаме Его визитная карточка — серия фильмов про майора Грома. Герой, которого он играет, — почти дьявол, Мефистофель, и при этом человек с тонкой, ранимой душой. Сергей Горошко перевоплощается легко и очень элегантно. Сразу понятно: актер на длинную дистанцию!

Сергей, я знаю, что ты учился в Питере у замечательного театрального мастера.

Да, мой мастер — Вениамин Михайлович Фильштинский.

Его ученики — Константин Хабенский, Михаил Пореченков, Ксения Раппопорт. Он до сих пор преподает, и к нему мечтают попасть многие абитуриенты.

Вениамин Михайлович — действительно выдающийся педагог. Он умеет тонко раскрыть актерскую природу, находит в твоем организме правильные ноты, которые позволяют тебе творить это волшебство под названием «другие люди», которых ты в себя пускаешь.

После института в твоей жизни был театр. Причем ты не пошел в академический театр или какой-то традиционный, а с однокурсниками создал свою театральную компанию. То есть стал строителем театра в прямом смысле слова.

Еще в институте я понимал, что хочу создать что-то свое. Это была моя основная идея. Поэтому не ходил показываться ни в какие театры. У нас была команда и преобладало ощущение, что создать свой театр абсолютно реально. Мы бросили туда все силы. Наша компания просуществовала два года весьма успешно. Мы играли спектакли в большом пространстве пивоваренного завода. Это пространство с историей: обшарпанные стены, кирпичи, которым не меньше 200 лет. Абсолютно фантастическое место.

У вас спектакли урбанистические — фактура помещения имела большое значение. Так?

Ну нет, были и классические постановки. Мы с коллегами, воруя строительные палеты с близлежащих складов и помоек, построили амфитеатр на 350 человек. Зрительные ряды возвышались над сценой, а не наоборот, как обычно бывает в театре.

Это была скоротечная история. А что дал тебе театральный опыт?

Ну для человека, который только окончил институт, абсолютно неизвестного, с открытой душой и наивностью, эти два года казались чем-то вечным. Казалось, что так будет всегда. А опыт... Наверное, мне это дало понимание того, что меня может в будущем ждать. Вообще, достаточно сомнительное предприятие в наше время — создавать театр. Это тяжело, это сложно, это неприбыльно. Грубо говоря, это либо за идею, либо ничего не выйдет. В результате мы расстались. И весь этот колоссальный, труднейший опыт, помимо седых волос, заставил заматереть еще. Что-то про жизнь начинаешь понимать в такие моменты, когда что-то приобретаешь и потом это сложно существует. Но я бы с удовольствием, возможно, сделал что-то подобное еще раз. Что касается опыта... Ты становишься старше очень быстро, когда занимаешься чем-то подобным.


Ты востребованный актер, снимаешься нон-стоп. Недавно сыграл в дебютном проекте Даши Мороз «Секс. До и после». Даша, прекрасная актриса, решила стать режиссером, и у нее это великолепно получилось, благодаря актерам в том числе.

Я думаю, у любого актера рано или поздно появляются мысли: а не попробовать ли мне в режиссуре? Это страшно, конечно. Я думаю, и Даше было страшно. Не сказал бы, что в этом для нее есть безумие, скорее логичный шаг. У Даши до этого и продюсерский опыт был большой. Когда я узнал, что она собирается дебютировать как режиссер, то был уверен, что справится на ура.

А почему?

Просто знал. Про себя я могу сказать, что режиссером быть не смогу. Наверное, для себя это обуславливаю какими-то флюидами. Есть же определенные типажи: например, смотришь на человека и понимаешь, чем он занимается, особенно если это артист.

Вот про тебя сразу можно сказать, что ты артист. Даже скорее рок-музыкант, свободный художник. Такое обилие разных цепочек на шее, открытая грудь, длинное пальто почти до пола…

Я просто странно одеваюсь. (Смеется.) Я говорю про другое — про флюиды. Вот по Дарье прекрасно видно, какая она внутренне сильная и что проект на себе достойно пронесет. Режиссер — это же огромная ответственность. Наверное, в этом и есть основная причина, почему я не смогу.


А ты безответственный человек?

Нет, я очень ответственный человек, но там ответственность гораздо больше. Грубо говоря, там почти всё зависит от твоих решений.

Даша Мороз много полезных советов давала тебе, как надо играть, как выстраивать образ?

Конечно! Ты приходишь с чем-то своим, своим видением роли, душа героя уже обозначена, ты ее впускаешь в себя, и в этой консистенции получается то, что люди видят на экране. Когда режиссер еще и актер, он очень часто буквально показывает, как надо играть. Это иногда сбивает, но у Даши всё очень органично сложилось. Я рад, что поучаствовал в этом проекте, получилось действительно интересное кино. И надо сказать, что мне далеко ходить не пришлось, мой персонаж — это почти я сам, со своими взглядами, переживаниями. У меня очень часто так получается в кино, за исключением, пожалуй, «Майора Грома» и еще пары ролей, где нужно было играть на сопротивление и что-то новое доставать из себя. В основном же получается, что это про меня, Сергея Горошко, просто у героя другое детство немного, а так, ситуации в жизни — которые не раз происходили и со мной. Просто пару винтиков из моей жизни надо вынуть и всунуть другие, чтобы немножко иначе всё закрутилось.

Вот по поводу твоего детства. Каким оно было?

Счастливым. Когда я учился в институте, было немодно говорить, что у тебя хорошее детство. Чем больше ты страдал, тем круче. Да, нюансов куча, километры размышлений, но по факту у меня было нормальное счастливое детство.

Где ты рос?

Родился в Дзержинске, рос по большей части в Москве. Вот эти все простые и наивные проблемы детей: первые влюбленности, друзья, компьютерные игры, драки, ссоры, поездки к родственникам... Увлечения постоянно менялись: я и рэпером был, и граффити рисовал. Старший сводный брат подсадил меня на группу «Король и Шут», и я начал ходить на рок-концерты, стал барабанщиком.

Вот видишь, я оказался прав насчет внешности рок-музыканта.

Родители купили мне установку, потом гитару, потом появились репетиционные точки, зеленые волосы.

Даже так.

Конечно! Важно же еще, чтобы был стайлинг. Неинтересно было просто купить пасту для волос, чтобы они стояли, — мы обливались для этого пивом и делали себе прически. Это жутко воняет, но правда, работает. Так мы развлекались. На самом деле я всю жизнь стараюсь максимально исключать экзистенциальные всякие размышления, потому что пришел недавно к такому выводу, что любой сложный вопрос про любовь, про профессию, про смысл жизни, — там на самом деле всё максимально просто. Этому, кстати, Вениамин Михайлович Фильштинский учил: «Во всем нужна простота».

Ну да, как говорится, всё гениальное просто.

И это абсолютная правда. Кажется, что высокая пафосная фраза, а по факту так и есть. В любом сложном вопросе, даже бытовом, — всё максимально просто. Другое дело, что ты подключаешь свои нервы, свою душу, ты начинаешь переживать. Но если всё это сдвинуть, то в сухом остатке остаются очень простые решения.


Насчет решений. Почему молодой человек с зеленым ирокезом решил в актеры пойти?

Это случайность абсолютная. Я, во-первых, совершенно не помню момента, когда решил, что буду артистом. Участвовал во всех школьных постановках, потому что тогда не надо было ходить на уроки. А после девятого класса встретил свою подругу, которую давно не видел, она рассказала мне, что на Цветном бульваре есть школа с актерским классом. Я сходил туда, прочитал в серьезной позе «Я вас любил: любовь еще, быть может...», и меня взяли. Полгода я там просуществовал. Школу уже оканчивал частную, в Долгопрудном. А что конкретно привело меня в театральный, не помню. Я же еще и два года поступал, не с первого раза.

В результате ты, москвич, учился в театральной академии в Питере. Так редко бывает.

Так получилось, что во время поступления в театральные институты в Москве нашей музыкальной группе предложили гонорар, чтобы мы выступили в Питере. И я влюбился в Питер. Поэтому пошел поступать там тоже. Но, правда, слетел уже с последнего этапа, с коллоквиума, когда меня спросили, «как дела», а потом сказали, что я «не светлый».

Это что значит?

На коллоквиуме мне дали сыграть Раскольникова в «Преступлении и наказании», а потом сказали, что я «не светлый», — про мою душу, наверное, не знаю.

Как будто у Раскольникова она такая уж светлая.

В том-то и дело, что мастер набирал себе светлых людей, а мне дал Раскольникова играть. А потом еще и удивился, что я не светлый. Потом я год просто ждал нового поступления, понимая, что в Москве больше никуда не пойду. Я не хотел учиться в Москве. Я обожаю Питер, это моя любовь. Когда я куда-то уезжаю, то скучаю по Питеру.

А живешь ты в Москве?

Скорее в самолете между Москвой и Питером. Очень удобно. (Улыбается.) На второй год я пошел во ВГИК обкатать программу и поступил, так вышло. К Александру Михайлову. Я не планировал там учиться, но так получилось, что поступил. Потом в Питере пошел на вступительные туры к Вениамину Михайловичу Фильштинскому. Помню, как зашел в музей при Мастерской Фильштинского, а там афиши, фотографии выпускников. Смотрю, знакомые лица: Константин Юрьевич Хабенский, Михаил Трухин, Ксения Раппопорт — я так удивился тогда, я просто не знал, что они его выпускники.

Вдохновила эта история?

Я уже поступил на тот момент. Меня вдохновляло тогда всё, что происходило в моей жизни, каждая секунда: как я иду до общежития вдоль Фонтанки, как вхожу в метро и выхожу. А от общежития до Финского залива 10 минут пешком, представляете! Я был в абсолютной эйфории больше года.

Никогда не хотелось из Питера вернуться в Москву?

Никогда. Я до сих пор не хочу, но работа вынуждает путешествовать.

У тебя там своя квартира?

Нет, квартира у меня в Москве. В Питере я пока не решился взять себе недвижимость, я снимаю квартиру. Но у меня появляется ощущение дома, как только я выхожу из аэропорта Пулково. Вот эти первые полчаса, пока еду до дома: вдох, выдох, первая сигарета здесь — это мой Питер.

А почему самолет, а не поезд?

Когда я ездил мало, то путешествовал вообще на ночных поездах. А сейчас бывает, что приходится по три-четыре раза в неделю ездить туда-обратно, а у меня квартира в Долгопрудном, до Шереметьево — 10 минут, не надо ехать четыре с половиной часа, а просто сел в самолет, взлетел — и уже в Питере. Конечно, приходится немного дольше добираться из аэропорта, но это не страшно.

Послушай, при твоей любви к этому городу…

Ну любовь любовью, а стоять в пробках не очень хочется. (Улыбается.) Нет, это тоже любовь, потому что Московский проспект в сторону города почти всегда свободен. Так что тоже удобно.

К вопросу о личностях, которые встречались на твоем пути. Недавно ты снимался с Фёдором Сергеевичем Бондарчуком в сериале «Калимба». Эффектное и интригующее название. Что это такое и что тебя в этой истории связывает с героем Бондарчука?

Прежде всего связывает режиссер — Нурбек Эген. Я на его пробах рос, с первого курса он меня знает, я к нему ходил очень много раз, и каждый раз это были утверждения или около того, но по каким-то причинам у нас не получалось поработать. И тут возникает этот проект, я узнаю, что там будет Фёдор Сергеевич, — в общем, всё случилось. Это сериал про психологический эксперимент над людьми, который проводит, собственно, персонаж Бондарчука. Есть жертвы, над которыми совершили зло преступники, и их помещают в одно помещение: жертв и преступников, без возможности оттуда выйти. Я так понимаю, что наивысшая цель этого эксперимента — в поиске возможности простить и осознать.

Ты кого играешь в этой истории?

Парня, который чуть не довел свою девушку до самоубийства. Он влюбил ее в себя, украл все деньги и исчез. Но пришел туда, потому что искренне хотел извиниться. Осознал, что совершил огромную ошибку, и пошел на этот риск.

Фактически это такая психологическая работа над собой. Ведь каждая новая роль — еще и учеба. И это, мне кажется, Серёжа, не зависит от возраста. Тебе 27 лет, но при этом у меня ощущение, что твой душевный опыт старше твоего физического возраста. Или это не так?

Не мне судить. Из сухих фактов: мне 27 по цифрам в паспорте, а уж какой у меня психологический возраст и насколько мой душевный опыт старше цифр в паспорте — судить окружающим.

А как ты сам ощущаешь себя?

Я над этим не думаю, просто стараюсь жить. Да, кто-то говорит, что я старше своих лет, кто-то — что младше, людям, повторяю, виднее, мне лично без разницы. Я — это я. Я сейчас такой...

…какой?

Какой-то такой. (Смеется.)

Легкий?

Я не умею заниматься самоанализом. Я считаю, что это большая иллюзия, что ты про себя можешь что-то понять. Даже если ты взрослый человек с огромным жизненным опытом и прошел все возможные духовные курсы, которые существуют в мире и религиях, — осознать самого себя очень сложно, потому что ты не можешь исключить из жизни социум, а он на тебя влияет. Как раз со стороны всё видно. Ты можешь что-то играть, что-то не играть, но я считаю: для того чтобы заниматься самосознанием, большая мудрость нужна.

При этом профессия, которой ты занимаешься, предполагает самоанализ.

Это большой риск. Ты можешь попытаться заняться самоанализом, сделать для себя какой-то вывод, а он может быть ошибочным: например, тебе будет казаться, что ты для одних ролей создан, а для других нет, и это будет большой ошибкой. А я иду по жизни, и мои двери открыты. Я могу, конечно, попытаться понять, что, наверное, я больше про темноту, про грязь, про разорванную душу, дырявое сердце. Но это я могу так подумать. А потом придет персонаж с чистым сердцем, и выяснится, что я, оказывается, вполне смогу с ним справиться, потому что я просто себе напридумывал всякой ерунды. У меня были такие случаи. Я занимался самоанализом почти всю учебу в институте и последующие несколько лет, а потом выяснилось, что это чушь собачья. А это больно, потому что ты уже настройки выставил, а тут происходит отторжение всего, что тебе казалось «про тебя»: не про тебя это, всё ложь, вранье какое-то. Поэтому я стараюсь этим не заниматься.

Что ж, твою логику я понял, она построена на неком разочаровании. Но в жизни всегда есть место и черному, и белому. Как раз такую роль ты и сыграл в «Майоре Громе».

Да, там про свет и тьму, два абсолютно разных состояния, которые уживаются в одном человеке. Кардинально разные вещи: абсолютная тьма и абсолютный свет...

…и они по очереди выходят наружу. Мне кажется, это очень интересно играть.

Очень интересно и очень тяжело.

Это всё ступеньки на твоем актерском пути.

Да, на пути к совершенству, бесконечному и без финала.


В последние месяцы твоя жизнь связана не только с Москвой и Питером, но и со Вьетнамом, где ты снимаешься в новом проекте. Много времени там проводишь?

Два с половиной месяца я там был, сейчас вернулся на неделю, поэтому мы смогли встретиться, Вадим, а на днях улечу обратно еще на полтора месяца.

Вьетнам — твое место силы?

Совсем не мое. Мы жили в деревне под городом Фанранг, прямо на океане. Мой персонаж занимается кайтингом — катанием на доске с парашютом.

Тебе нужно было этому учиться?

Да, нас учили этому достаточно долго.

А почему не твое место?

Я не большой фанат солнца, моря, пляжа, жары.

Ты такой загорелый, обветренный…

А это без вариантов, там нельзя не загореть. Да нет, всё очень здорово, это очень крутой проект, Стас Иванов — очень крутой режиссер, прекрасные коллеги-актеры, всё здорово. Просто это моя маленькая капризулька, я не могу долго в южной атмосфере находиться, мне как-то похолоднее надо.

Лучше север, Питер.

Это естественно. Север, волны, запах залива. Опять же, если смотреть с точки зрения двойственности: Питер — это темные тучи, снег, град, мрачные дворы-колодцы, но, с другой стороны, это и гениальная архитектура, бриз с моря, солнце, отражающееся в Исаакиевском соборе. Можно сказать про мрачность, а можно посмотреть иначе.

Видишь как. А ты говоришь, что не любишь анализировать.

Но я анализирую сейчас город, а не себя — вот что важно. Я говорю про двойственность, которая есть абсолютно в любой вещи.

Вообще ничего не бывает однозначным.

Абсолютно. Нет, самоанализ — это, возможно, хорошо, и люди им занимаются, но просто в моем опыте это сплошное разочарование и ошибки. Я всё время ошибочно рассуждал про себя, про то, что мне нужно, чего бы мне хотелось на самом деле, кроме профессии. Хотя и про профессию порой возникали сомнения.

А разочарования в жизни с чем связаны?

Скажу так, без конкретных вещей. Ты отдаешь себя целиком, а проходит полгода, и либо это заканчивается, либо еще идет, но ты уже думаешь: зачем? И ты просто встаешь и уходишь. Ты потратил колоссальное количество внутренних сил, дни, недели, года на то, что в итоге оказалось полной чушью.

В профессии всё более позитивно. Так?

Конечно. Поэтому, что бы я ни говорил, это не выводы. Я считаю, что актерская профессия, по крайней мере мое место в ней сейчас, — это бесконечное искательство, бесконечная интрига.

Возвращаясь в твое «детство с зелеными волосами». Это же тоже характер, а не просто внешность. У тебя была бунтарская натура?

Если бы была инструкция по бунтарской натуре, то я соблюдал бы ее «от и до»! Но не было того, против чего мне нужно было бунтовать. Я не бунтовал совершенно, просто нравилась сама история: репетиции, концерты, эти люди специфические, музыканты.

Свободные, раскованные, эпатажные.

Это очень пафосно звучит. Мне просто нравилось находиться на репетициях, играть музыку, которую я играл, громкие и шумные вечеринки. Нравился определенный стиль жизни, конкретно такой. И не то чтобы он мне сейчас нравится, я уже постарше. Просто всё это превратилось в серьезный и взрослый формат.

Ты продолжаешь концерты давать?

Да, у меня есть группа, концерты, сейчас выйдет альбом, а летом, скорее всего, будет тур.

А группа в Москве или Питере?

В Москве. Была сначала одна группа, потом другая, третья. Сейчас я вернулся в ту, где играл до 2016 года, до того, как поступил в институт. Я тогда уехал в Питер, и всё. И вот в прошлом году, в мае, я написал музыкантам, с которыми мы почти не общались. Предложил: «Ребят, а давайте попробуем снова вместе». И через месяц мы уже на 700 человек давали концерты.

Ничего себе. Ты бас-гитарист?

Я всю жизнь был барабанщиком, а сейчас да, на ритм-гитаре играю. Гитара и вокал. Пересел, потому что барабаны без практики — это невозможно. В результате я играю на гитаре, потом пересаживаюсь с микрофоном за барабаны, играю и пою, но это только по старой памяти и какие-то простые вещи. А так, и барабаны, и гитара — это практика бесконечная, но гитару хотя бы можно с собой взять и сиди играй, а барабаны так не потаскаешь.

А в каком жанре вы играете?

Если представить людей, которые что-то в гараже играют, — вот это мы. Такой гаражный рок.


Как в тебе это всё уживается? С одной стороны, чистый андеграунд в музыке, а с другой — кино, платформенное и художественное.

Я могу прийти на бал, а могу зайти в самый захудалый бар. И чувствую себя комфортно и там, и там. Для меня все эти вещи очень крутые. Жизнь короткая. В сердце и душе очень много места, и выбирать что-то одно — занятие достаточно глупое. Я понял: чтобы что-то полюбить сильно, нужно быть готовым этому что-то отдать.

Когда ты к этому пришел?

Когда у меня появился театр. И в будущем, чтобы я влюбился, горел, хотел бы этим заниматься, я должен быть к этому готов. Если ты готов и отдаешь (и я не столько про материальное, сколько про человеческий ресурс), то тебе всё вернется, ты будешь в бесконечном удовольствии находиться.

Классно. Ты лидер в группе?

Да нет, у нас нет лидера. Скорее я лицо группы. Занимаюсь организацией концертов вместе с нашим директором. Когда я был ребенком (да я и сейчас ребенок) и играл на барабанах, большинство текстов написал наш соло-гитарист, теперь я тоже какие-то тексты предлагаю.

В чем ты «и сейчас ребенок»?

Это для меня самое сложное и самое ценное и это то, к чему я наиболее стремлюсь. Это тоже, кстати, от Вениамина Михайловича, — сохранить в себе ребенка, который всему удивляется, красоте, например, а не закрывается в скорлупу взрослого человека. Вот это детское восхищение тем, чем ты сейчас занимаешься. И как раз за счет этого «ребенка» сохраняется как минимум эмоциональное здоровье, насколько это вообще возможно. И вот этот ребенок — он тебе счастье и приносит, ведь по-настоящему счастливы могут быть только дети.

На такой оптимистичной ноте мы и закончим разговор, Серёжа. Хорошего продолжения съемок во Вьетнаме. Хотя для тебя, как я понял, это тоже на сопротивление.

Ну уж не настолько, конечно. (Смеется.)

Сериал «Калимба» выходит в онлайн-кинотеатре Okko с 16 мая.

[Astrela]

[Oreja de Van Gogh]

[Astrela]

[Astrela]

Алена Михайлова, Юлия Волкова и Лиза Шакира в специальной съемке к премьере сериала "Калимба" Героини сериала «Калимба», который доступен в онлайн-кинотеатре Okko с 16 мая, решаются на психологический эксперимент, способный перевернуть всю их жизнь. Исполнительницы главных ролей Юлия Волкова, Алена Михайлова и Лиза Шакира рассказали о том, с какими внутренними демонами им пришлось столкнуться на съемочной площадке и за ее пределами.

Встреча с актрисами начинается с примерки нарядов. «Еще недавно считала, что все это лишнее, — говорит Лиза. — Смотрела на актрис, которыми восхищаюсь — они не так много появляются на светских мероприятиях, и я думала, что именно так и надо. Но, видимо, настал момент признаться: должно быть так, как мне нравится, а мне нравится наряжаться, просто быть девчонкой и кайфовать от всего этого! В жизни я одеваюсь совсем не так: бесформенные вещи, спортивное, черное. Удобно и практично. Но порой хочется устроить себе праздник. Поэтому быть в образе дивы сегодня мне очень нравится».

Алена: Мне слово «дива» непонятно, его в моем словаре не существует. Пастернак очень правильно сказал:

Цель творчества — самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.

Но надо жить без самозванства,
Так жить, чтобы в конце концов
Привлечь к себе любовь пространства,
Услышать будущего зов.

Уж не по этой ли причине вы избегаете красных дорожек?

Алена: Для меня это настоящий стресс. Я больше люблю быть в тени — сделать свою работу и уйти жить в свою жизнь. Себя я воспринимаю как человека странного, до конца даже самой себе непонятного.

Кстати, с короткими волосами выглядите очень необычно!

Алена: Первый раз я остригла волосы в Мексике три года назад. Помню, чувствовала себя тогда максимально некомфортно — как в юности, когда носила обувь на два размера меньше, чтобы нога большой не казалась. Как же я жалела о стрижке! Все потому, что внутри не ощущала себя женственной, красивой. Мне хотелось обыграть все внешним — прикрыть волосами, макияжем, одеждой. Не могу сказать, что сейчас я себя полностью принимаю, но себе нравлюсь. Вот такие у меня трансформации произошли за эти годы.

Есть мнение, что на актеров влияют еще и роли, которые они проживают. И в этом плане «Калимба» — не самый простой проект…

Юлия: Когда мне прислали сценарий первой серии, я сразу поняла: героиня — абсолютно моя девчонка. Татьяна человек одинокий, переживший насилие и оттого вставший на путь спасательства. Она волонтер. Я по сути такая же. Спасенных мной — половина Москвы. Друзья смеются: «Волкова, может, уже агентство свое откроешь. Столько у тебя связей». И я правда очень хорошо коммуницирую. Видимо, у меня есть какая-то продюсерская жилка — запросто могу сводить людей друг с другом. Но параллели у нас с героиней не только в этом. В моей жизни был разный травмирующий опыт. Память многое стирает, но я помню какие-то моменты до мельчайших подробностей — тот дикий стыд, страх, которые я испытывала. Мы разговаривали об этом с нашим режиссером Нурбеком Эгеном, он сказал: «Вытащи эти эмоции и выплесни в кадре».

Алена: Актерская профессия — это реально костюмированная психотерапия. В обычной жизни с терапевтом ты никогда не решишься пойти на такую глубину, потому что у психики срабатывает защитный механизм. Но поскольку на работе ты получаешь за это деньги, у тебя не остается выбора. И каждый раз ты погружаешься глубже и глубже. Плюс есть момент отстранения, своеобразная обманка для мозга — якобы это не я. В «Калимбу» я пришла после долгого перерыва — не снималась полтора года. А это для любого актера немаленький срок. Этот проект казался мне уходящим поездом, на подножку которого я пыталась вскочить в состоянии, близком к тому, в каком была моя героиня. К тому же я только вышла из отношений. У меня не было ни средств к существованию, ни своего угла. И я отправилась в это приключение, во взрослую жизнь. Я была запуганной, неуверенной в себе, совершенно закрытой. «Калимба» стала для меня экспериментом. А когда ты идешь во что-то новое — это одновременно интересно и страшно. В этом мы с героиней похожи — обе шагнули в неизвестность.


Лиза: На съемочной площадке часто вскрываются сложные вещи, которые в повседневности можно игнорировать. Помню, мы столкнулись с Аленой на репетиции: «Каждый притянул свое, сейчас разберемся». О том, как со мной вяжется моя героиня, я поняла не сразу. Наташа — бунтарка, загнанный и ненужный ребенок из богатой семьи, пытающийся постоянно что-то кому-то доказать. Она за словом в карман не лезет, может и ударить, и в драку полезть, специально нарывается на проблемы. Но я пришла на пробы к режиссеру, и он сказал, что нерва у меня хватит, это моя роль.

Что же такого он в вас рассмотрел?

Лиза: Оказалось, то, о чем я забыла и чего сейчас очень стыжусь. Во время учебы в Англии я столкнулась с буллингом — в общежитии для девочек козлом отпущения выбрали меня, не разговаривали, делали какие-то гадости. А когда я вернулась в Россию, расстановка сил поменялась. Очевидно, решив компенсировать все обиды, агрессором стала я. Нет, я не была грозой района, но делала жуткие вещи. Например, однажды в лагере всей комнатой мы выбрали девчонку, над которой издевались всю смену. А в конце я предложила сделать «горячий стул» — сидящему на нем должны были говорить приятные вещи. И эту девчонку мы на него тоже посадили. И я ей наговорила всякого хорошего, но с одной только целью, чтобы все оценили мое великодушие. Кошмар просто! Пожалуйста, простите меня все!


На самих съемках, подозреваю, тоже было непросто…

Лиза: Это сериал про психологический эксперимент, и порой возникало ощущение, что мы — его реальные участники. Сцены снимались не только на обычные кинокамеры, но и на камеры видеонаблюдения. Вся съемочная группа выходила из комнаты, и оставались только мы-актеры, а потом мы-персонажи. Сцены были сложные, эмоциональные, было страшно и некомфортно по-настоящему.

Юля: У нас был такой эпизод, когда один из героев, Джал, меня душит, поднимая за шею по стеночке. Мы эту сцену долго репетировали с каскадерами, на мне был специальный трос. И вот, значит, снимаем мы эту сцену. Я все в соплях, слюнях — как по сценарию прописано, а оператор кричит: «А сейчас еще один кадр поднимем, где ножки болтаются!». Я чувствовала себя Алисой в Стране чудес — такие эмоциональные горки были.

Алена: Это и правда страшная сцена. Все снималась в маленьком пространстве.

Алена, у вас тоже была непростая — когда героиня Юли вызывает вас на откровенный разговор, а в итоге избивает…

Юля: Мы этот момент репетировали долго. (Смеется)

Алена: На самом деле мне с Юлькой повезло. У меня нет какой-то конкретной методики, шаблона, по которому я готовлюсь к ролям. Новый проект — новое погружение. Как подступиться к роли в «Калимбе» я не понимала. Времени оставалось все меньше и меньше. А Юлька оказалась не только актрисой, но еще и коучем. Вместе начали читать и «разминать» наши роли. Параллельно я звонила знакомому психотерапевту, расспрашивала о диагнозе свой героини, познакомилась еще с одним специалистом, посмотрела много фильмов, связанных с изменением личности... В какой-то момент я поняла, что моя голова перегружена информацией. А понимание, как играть, так и не пришло. И вот накануне я попадаю на премьеру «Балета» Жени Сангаджиева и слышу трек Синекдоха Монток «КГ». Он меня вскрыл, оказался ключом к роли. Я надевала наушники и слушала его в перерывах между съемками. Он давал мне нужное состояние.


Юля: А еще у нас с Аленой был общий консультант. Мы разбирали характеры наших героинь, говорили про травмы, и я думала: «Господи, а что было бы, если б в детстве человек не пережил этот страшный опыт насилия?». Совершенно не важно какого — физического или психологического. Для психики ведь это одинаково травматично. Как мать я всегда думаю, как обезопасить своих детей, где соломки подстелить. Но к своим 40 годам пришла к выводу, что важнее ментального здоровья ничего нет. Поэтому я уже давно не живу в мифах, когда, знаете, говорят: «Юля, а как вы выходите из роли?». Молча. Потому что знаю, что дома меня ждет «окружающий мир». Это здорово отрезвляет и заземляет, как мне кажется.

Лиза: Я после таких ролей обычно много сплю, выключаюсь из жизни. Этой осенью, например, снималась в картине про маньяка. Там было очень много трупов, грязи, боли, вызова. Для меня это было настолько изматывающе, словно мясорубка моей собственной личности, что теперь, когда я вижу в сценарии такие темы, сразу говорю, что пока не готова погружаться в подобный опыт. Я даже взяла паузу, чтобы прийти в себя, как-то наладить связь с собственными желаниями и понять, чего я хочу дальше, какие истории рассказывать. Только недавно снова начала ходить на пробы, соскучилась по съемочному процессу.

Алена: Мне, наверное, в этом смысле повезло. (Смеется) После «Калимбы» у меня была всего неделя, чтобы выйти из этой роли и погрузиться в другую. Недолго думая, я полетела в Грузию и отправилась в поход с палатками. Не знаю, зачем. Семь часов в одну сторону, ночь в горах, семь часов в обратную, ноги в кровь — путь неблизкий, было время подумать и понять все про себя, свою жизнь, вспомнить, кто я. Кино, как и жизнь, для меня бесконечный выход из зоны комфорта. В какой-то момент этот некомфорт становится комфортом. И это мой стиль жизни.

Каждая из вас прошла свой пусть к тому, чтобы сниматься в кино…

Алена: Я никогда не мечтала об этой профессии и не грезила известностью. Я занималась спортом: с утра у меня была легкая атлетика, вечером — баскетбол и футбол. Но, оказалось, у Бога были на меня другие планы. И сейчас я там, где я есть. У артиста есть возможность прожить в рамках одной жизни множество судеб, перемещаться во времени и пространстве, пропускать через свое тело и психику разные энергии. С одной стороны, это подарок и привилегия. С другой, ты и есть тот инструмент, которым работаешь. И если какая-то деталь сломается, например, у фотографа в камере, он может пойти и починить, для этого есть специальные сервисы. А если сломается артист — …

Юля: Нашу профессию бесконечно обесценивают: «Ой, за что она там бабки получают? Порыдала от слезного карандаша!». А то, что ты потом, через полгода съемок и мотаний, ложишься и тебя накрывает первая в жизни паническая атака от того, что ты не в ресурсе — все это за кадром.

Юля, а вы же изначально певица. Как вы в кино оказались?

Юля: За это спасибо наставнику «Фабрики звезд» Герману Петровичу Сидакову. Был смешной случай. После выпускного на «Фабрике» все поехали в тур, а я — на маршрутке домой. У меня не было ни одной сольной песни — то ли продюсер той «Фабрики» Максим Фадеев в меня не верил, то ли одной рыжей было достаточно. Тем более — с фамилией Волкова! До слез прям расстроилась. А Сидаков посмеялся: «Дура, ты же великая русская актриса!». Я тогда подумала, что так, ерунду сказал, чтобы просто поддержать. А потом я случайно поступила в ГИТИС — сразу на конкурс. Что называется, вошла не в ту дверь. Я должна была поступать на отделение музыкального театра, так как пела. Меня принимала заведующая факультета. «Да кто же так монолог Катерины читает?» — стала она самоутверждаться за мой счет. И я сказала: «Хорошо, тогда давайте не станем тратить время друг друга». И ушла. И вошла в другую дверь — этажом выше. Услышав: «Приносите документы, вас взяли на бюджет», я ответила: «Что? У моей матери денег нет!». А мимо один из преподавателей проходил и, услышав это, засмеялся: «Какая же вы прекрасная дура!». Вот так и началась моя история. В группе я была самой старшей — на момент поступления мне было то ли 21, то ли 22 года.

Что для вас главное в профессии?

Лиза: Для меня — возможность открывать новое, позволять себе быть разной и проявлять разные чувства. И принимать то, что в тебе на самом деле есть. Например, моя Наташа в «Калимбе» подсветила моего внутреннего быковатого парня. И это прикольно, я безнаказанно могу позволить себе это проявление, да и вообще любое другое, которое мне предложит моя героиня.

Юля: Мой психотерапевт однажды попросил нарисовать на листке бумаги круг и поделить его на сферы жизни. Я уточнила: зачем? Он объяснил: «Чтобы понять, сколько процентов занимает в вашей жизни работа, сколько — отдых, учеба, время на себя, на детей». Я согласилась и поделила круг на две части. Большой кусок — на работу, и крошечный, процентов 20, — на семью. Психотерапевт был в шоке: «Юль, а время на себя, на массаж?» — «А зачем? У меня ничего не болит!» — «А на шопинг с подружками?» — «Так не нужен он мне, я на съемках постоянно» — «Ладно, а в путешествие съездить?» — не успокаивался психотерапевт. — «Шутите? Я только вернулась со смены из Дагестана!». Сошлись на том, что я замужем за работой. И мне это нравится.

Алена: А я часто думаю, что выбрала не ту профессию. Если бы не актерство, то из меня бы вышел потрясающий следователь. Я все время в поиске — пока не докопаюсь до каких-то важных для меня вещей, не успокоюсь. Жить с этим, конечно, сложно, зато нескучно. Наверное, перед тем как прийти в этот мир, я напридумывала себе кучу занятных задач. И теперь все эти головоломки решаю.

[Astrela]

[Oreja de Van Gogh]

Okko запустил квесты по сериалу «Калимба» в Москве и Петербурге
Okko и платформа «Мир квестов» запустили в Москве и Петербурге квесты, вдохновленные новым оригинальным сериалом «Калимба». Об этом «Афише Daily» рассказали в пресс-службе онлайн-кинотеатра.
Квесты, рассчитанные на группу из 2–6 человек, стартовали 16 мая, в один день с премьерой проекта. По сюжету группа студентов попадает на практику к профессору Мещерскому, известному своими экспериментами в современной психиатрии.
Участники квеста должны познакомиться с самой сложной пациенткой доктора и подобрать ей правильную терапию. Но все оказывается сложнее, чем есть на самом деле, ведь в прошлом девушки скрывается нечто страшное.
«Калимба» рассказывает об ученом-психологе Мещерском, который в ходе эксперимента решает запереть в замкнутом пространстве жертв и их обидчиков. На всех них надеты браслеты, которые бьют током в случае неповиновения.
«Длительность опыта не больше 15 дней, и этого времени, по мнению профессора, вполне достаточно для того, чтобы… А вот для чего именно ― полнейшая загадка», — гласит синопсис.
В сериале снялись Федор Бондарчук, Алена Михайлова, Сергей Гармаш, Петр Скворцов, Елизавета Шакира, Сергей Горошко, Константин Плотников, Юлия Волкова и другие. В качестве режиссера выступил Нурбек Эген («Переговорщик», «Фандорин. Азазель», «Самка богомола», «Мажор»).

[Astrela]

Звезды «Калимбы» о сериале, страхах и экспериментах Интеллигентный мужчина в очках подходит к вам и вкрадчивым голосом обещает крупную сумму денег, если вы согласитесь на участие в психологическом эксперименте. В чём подвох? В том, что мужчина не зря подошел именно к вам. Ему нужно набрать две группы людей, и вы идеально подходите. Скорее всего, вы согласитесь, как герои сериала «Калимба». Мы поговорили с Алёной Михайловой, Лизой Шакирой, Сергеем Горошко и Пётром Скворцовым о сериале, психологии, страхах и этике эксперимента и попросили клинического психолога, когнитивно-поведенческого терапевта медицинской компании СберЗдоровье Дарью Михайловну Яушеву прокомментировать душевное состояние персонажей. Заодно мы предложили актерам и актрисам провести ментальную уборку и сфотографировали их в компании разнообразных травм и фобий. Как нам удалось визуализировать психические расстройства? Смотрите и читайте!

Испытуемых восемь человек, делятся они на две группы. Как раз в составе групп главный подвох. Катя (Алёна Михайлова) влюбилась в парня, а он ее обманул. Татьяну (Юлия Волкова) в юности изнасиловали. Андрей (Константин Плотников) потерял жену из-за наркотиков, да и сам еле жив, еще и в долгах. Сергей Аркадьевич (Дмитрий Воробьёв) был солидным человеком, но коротает дни в богадельне из-за несчастного случая. Едва четверка успевает расположиться в подвальном помещении с камерами видеонаблюдения в каждом углу, как прибывают новые поселенцы: Елисей (Сергей Горошко), Нурлан (Джал Ибрагимов), Роман (Пётр Скворцов) и Наташа (Лиза Шакира). Именно они стали причиной несчастий Кати, Тани, Андрея и Сергея соответственно. То есть жертвам придется две недели жить в близкой компании со своими мучителями. За поведением подопытных внимательно следит профессор психиатрии Виктор Мещерский (Фёдор Бондарчук), тот самый интеллигентный мужчина в очках. Если кто-то начинает буянить — получает разряд тока из якобы фитнес-браслета. Уйти до окончания эксперимента можно, но денег не получишь.

Насколько вообще этичен такой эксперимент? Дарья Яушева говорит, что в реальности он не может быть проведен: «Он нарушает принципы этики, требует высоких финансовых затрат и работы группы консультантов с привлечением сотрудников службы безопасности».

Алёна Михайлова (Катя)

Катя пострадала от действий Елисея. Алёна Михайлова находит эту скованную, молчаливую, зажатую и запуганную девушку близкой себе. «Во мне есть такая же часть, которую я, пожалуй, проживаю прямо сейчас». Актриса признается, что недавно завершила отношения, которые длились четыре года, и оказалась в очень непростой ситуации: «У меня не было ни денег, ни угла, я жила у агента. Я вышла в никуда, без предложений какой-либо работы. Это тоже такой эксперимент». Алёна считает свою жизнь «настоящей шоковой терапией»: «Это очень страшно порой, но безумно интересно. Я сама себе устраиваю какие-то эксперименты. Жизнь подбрасывает определенных людей, определенные ситуации на работе. У меня этот эксперимент не прекращается. Этичен ли он? Я не знаю. Я считаю, что действительно нужно идти туда, где больно». Актриса не решается давать другим советы, но считает, что каждому важно двигаться вперед, никогда не останавливаться и ценить ошибки, без них ведь никак нельзя.

Алёна, как и ее Катя, готова на многое ради своего счастливого будущего. «Меня вообще ничего не остановит. Скажут есть землю, я буду есть землю. Важно понять, что ваше счастье зависит только от вас. Не от друзей, не от отношений, не от классной работы, славы или успеха. Все это может быть, но при этом, ты можешь быть совершенно несчастным. Для того, чтобы стать счастливым, нужно стать осознанным человеком, берущим на себя ответственность за свои поступки и за свою жизнь. Чтобы прийти к этому пониманию, нужно пройти через ряд испытаний, ошибок, испытать какую-то боль, в том числе, какие-то неприятные эмоции. И у каждого эти ключи к счастью - свои, и свой путь. И этот путь надо идти, вставать и двигаться». Актриса считает, что к принятию себя и всего мира человек приходит только через боль. Чем больна ее Катя? Диагноз Яушевой: клиническая депрессия, комплексное посттравматическое расстройство (КПТСР). «Высокая чувствительность, неуверенность в себе, стремление быть услужливой, ощущение себя отделенной от других (Катя жалуется профессору, что ей плохо, она старается держаться, но люди ей не близки). Она склонна использовать жертвенную позицию как манипулятивную, что чувствует Татьяна, агрессивно настроенная героиня Юлии Волковой. Возможно, речь идет о женской психопатии», — объясняет клинический психолог.

В анамнезе у Кати — потеря ребенка и обман со стороны жениха. Всё это усугубляет ее психическое состояние и приводит к попытке суицида. «У нее тревожно-избегающий тип привязанности — она нуждается в отношениях с другим человеком, но чувствует себя недостойной любви», — добавляет Яушева. Героине Алёне Михайловой приходится подавлять злость, что приводит к аутоагрессии и, как итог, к самоизоляции. Отсюда закрытость, скованность, но при этом попытки быть конформной для окружающих.

Я сама себе устраиваю какие-то эксперименты. Жизнь подбрасывает определенных людей, определенные ситуации на работе. У меня этот эксперимент не прекращается. Этичен ли он? Я не знаю. Я считаю, что действительно нужно идти туда, где больно.

Кажется, что Катя и впрямь самая хорошая героиня сериала. Но Алёна признается, что найти подход к ней было непросто. «Я звонила и психиатру, и психологу. И смотрела фильмы, связанные с этими расстройствами. В какой-то момент поняла, что моя голова просто перегружена информацией. У меня не было понимания, как это играть, а оставалось от силы шесть дней до съемок. Я такой артист, которому лучше не перегружать голову. Я на месте отталкиваюсь от пространства, от людей, от внутреннего состояния, настроения. В конечном итоге я услышала у Жени Сангаджиева на премьере „Балета“ трек группы „Синекдоха Монток“ „Килограмм“. Я услышала его, и это был такой ключ. И мне не нужны стали никакие знания. Я просто включила в наушниках его, начала расхаживать по улице, чувствовать через тело. А этот ключ может быть где угодно. Возможно, есть артисты, которым нужно подготовиться, разложить всё по полочкам, и им это помогает. Мне это скорее мешает».

Сергей Горошко (Елисей)

Что происходит с жертвой, когда она сталкивается со своим обидчиком? Ретравматизация. А с ней приходит и ухудшение состояния. Видеть, как Катя реагирует на Елисея, порой физически больно — настолько ощущается запредельный уровень страха и тревоги девушки. Злодею в этом смысле проще. «Ну, он скотина», — говорит Сергей Горошко, который не видит ничего общего между собой и Елисеем. Хотя постойте. «Рано или поздно, если ты сделал нечто очень-очень плохое, тебя все-таки съедает совесть настолько, что ты идешь на достаточно опрометчивые и глупые поступки, чтобы это исправить», — добавляет актер.

Сергей любит авантюры и на подобный эксперимент согласился бы, хоть и отмечает свое негативное к нему отношение. «А как еще изучать сознание? Ну, конечно, без насилия, без какого-то бесчеловечного отношения. Есть же много интересных социальных и психологических экспериментов, которые не приносили вред людям, но при этом делали очень важные открытия в человеческой психологии. А с другой стороны, если взять Стэнфордский эксперимент, это уже не то немного». Сергей когда-то работал на хоррор-квестах, «пугал людей за деньги» и видел, как даже знакомые меняются под давлением происходящего.

Своего героя актер пытается оправдать и даже отчасти встает на его защиту. «Он пришел не потому, что еще денег хочет, он пришел, потому что что-то понял про себя, что-то понял про Катю и про свои чувства к ней. Кто из нас, если окажется в суперэкстремальной ситуации, не будет пытаться выйти из нее? Просто сработал обычный человеческий инстинкт выживания. И уже было плевать — любовь, не любовь, деньги, всё что угодно, плевать, лишь бы выжить». Яушева, скорее всего, расстроит Сергея. По ее словам, манипулятор Елисей, возможно, страдает от нарциссического расстройства личности. Склонность к агрессии, отсутствие чувства вины, попытка имитации чувств: этот парень — просто ходячая катастрофа.

У меня, наверное, как раз отдых — это наличие какой-то работы, музыка, съемки, без спектаклей пока что. Для меня это действительно отдых. Была неделя, когда и интервью, и промо, и озвучка, и фотосессии. Это всё для меня стресс.

Мы пытаемся выяснить у всех наших собеседников их страхи (это очень личная тема, но актеры всегда могут порассуждать и изящно ответить), и Сергей выдает нам сеанс психотерапии: «Страх есть, наверное, но я не анализировал. Опять же, я не занимаюсь психотерапией, поэтому у меня нет ответов на такие глобальные вопросы. Я много чего боюсь, но у меня нет главного страха. Плюс, чтобы признаться себе, что это твой главный страх, это же надо в себе признать его, надо раскопать. В этом и суть как раз занятий с психотерапевтом. Вот мы нашли его, теперь ты это хотя бы знаешь. А самому сложно разобраться, что конкретно для тебя самое главное. Или признаться себе в этом очень тяжело. Я сейчас не могу сказать, может одиночество, а может и нет, или все-таки да. Как раз для этого и существует психотерапия, чтобы ответить себе на эти вопросы».

Сейчас Горошко долго снимался в новом проекте во Вьетнаме, где благодаря работе чувствует себя как рыба в воде. «У меня, наверное, как раз отдых — это наличие какой-то работы, музыка, съемки, без спектаклей пока что. Для меня это действительно отдых. Была неделя, когда и интервью, и промо, и озвучка, и фотосессии. Это всё для меня стресс».

Лиза Шакира (Наташа)

Резкая и ершистая Наташа — единственная женщина в компании «злодеев». Она вызывающе себя ведет, огрызается, грубит, но со стороны кажется, будто под этой яркой внешностью скрывается непростая личность. Наташа была нетрезвой, когда сбила Сергея Аркадьевича, а потому не остановилась и вдарила по газам. Дарья Яушева дает героине такую характеристику: «Предположительно, Наташа — девушка с пограничным расстройством личности. В самом начале занимает позицию наблюдателя. У нее есть признаки импульсивности, в том числе сексуальной (пытается соблазнять мужчин), сложности с эмоциональным контролем и идентификацией чувств. Есть склонность к рискованному поведению».

Спросим Лизу Шакиру, что общего у нее с героиней. «Когда я прочитала сценарий, то почувствовала, что Наташа абсолютно моя девчонка. Интуитивно я поняла, что, скорее всего, мне достанется эта роль. Но мы настолько разные, что, пожалуй, это моя самая сложная роль. Я скорее интеллигентная, а Наташа — пацанка. Даже не бунтарка, а пацанка. Нурбек (режиссер сериала — прим. ред.) во время съемок ко мне подходил и говорил, что нужно больше ощущения того, что с тобой что-то не так, что ты в чём-то постоянно виновата. Надо постоянно быстро отвечать, быть наготове, что тебя сейчас ударят. А я, наоборот, не иду в конфликт, я всегда в стороне. Это был вызов. У нас нет точек соприкосновения, если честно».


Происходит экстремальное столкновение со своей травмой, со своей обидой, с агрессией. Я не уверена, что можно сделать такой эксперимент безопасным для всех участников. Я не согласилась бы ни за какие деньги, только если бы была в безвыходном положении. Но и то это был бы последний вариант. Я бы в этом случае выбрала личную терапию, если бы я была жертвой.

Перевоплощение в другого человека означает, что придется прихватить с собой и все его менталочки. За актерами порой тянется шлейф известной роли, и Лизе до сих пор припоминают «Нулевого пациента», хотя уже прошло два года. Впрочем, актриса не боится стать заложницей одной роли. У нее совсем другие страхи. «Есть страх, что это когда-нибудь закончится, что я останусь без работы, что я не смогу реализоваться и что мне придется с этим прощаться по каким-то причинам, — говорит Лиза. — А в жизни у меня, наверное, есть страх одиночества и бедности. Я очень боюсь в старости оказаться одинокой, никому не нужной и продавать цветы». Но как же страх смерти? «Я недавно прочитала, что страх смерти — это страх жизни на самом деле. Если я буду полноценно жить, у меня этого страха априори не будет, потому что мои дни будут заполнены жизнью. Может быть, с работой то же самое. Если я буду просто смаковать, наслаждаться, то даже времени на эти мысли у меня не будет».


Но давайте вернемся к «Калимбе» (кстати, это африканский музыкальный инструмент). Эксперимент Мещерского становится непростым испытанием для каждого персонажа, и Наташе приходится тяжелее всех. Рискнем предположить, что Лиза никогда не стала бы принимать участие в подобной эскападе. «Нет, ни за что, — отвечает актриса. — Мне кажется, что такие вещи могут, наоборот, только травмировать сильнее. Происходит экстремальное столкновение со своей травмой, со своей обидой, с агрессией. Я не уверена, что можно сделать такой эксперимент безопасным для всех участников. Я не согласилась бы ни за какие деньги, только если бы была в безвыходном положении. Но и то это был бы последний вариант. Я бы в этом случае выбрала личную терапию, если бы я была жертвой. На месте преступника или агрессора просто не хотела бы оказаться».

Пётр Скворцов (Рома)

Едва Рома появляется на экране, мы сразу понимаем, что от этого парня ничего хорошего ждать нельзя. Во многом он похож на Наташу, и, будь он чуть воспитаннее и тоньше (в поведенческом плане), наверняка почувствовал бы в ней родственную душу. Но простоватый и нахрапистый Рома первым делом пытается склонить Наташу к сексу, однако, получая отпор, сразу отстает. Он агрессивно толкает профессора, не хочет надевать браслет, хотя сразу же берет себя в руки и извиняется. «Это его первым бьют электрошоком, — напоминает когнитивно-поведенческий терапевт Дарья Яушева. — Роман — человек с наркотической зависимостью и признаками асоциального поведения: импульсивностью, агрессивностью, пренебрежением к социальным нормам. У него есть сложности с самоидентификацией, он избегает чувств, тяжело переносит фрустрацию и скуку». Яушева считает, что Рома — человек с избегающим типом привязанности. А что считает сам Пётр Скворцов?

«Ну, наверное, Рома мне близок в его неряшливости, — рассказывает актер. — Он может навредить, не желая этого, но со стороны, думаю, что у меня такое тоже есть. Я могу сделать кому-то неприятно просто по собственной невнимательности. С другой стороны, сложно об этом говорить, потому что он наркоторговец, а я актер. Наркоторговцу в этом смысле проще нанести какой-то серьезный урон. Но если переносить на какие-то бытовые мелочи и обиды, по собственной невнимательности я, конечно, могу кого-то задеть. Почему нас Рома привлекает? Почему мы готовы за ним наблюдать? Потому что в нём все-таки есть большая доля любви к брату и к жизни в целом. И во мне много любви к жизни».

Не просите Петра ответить на вопрос, стал бы он участником эксперимента Мещерского в реальности, актер попросит у вас конкретики. «Смотря кем бы я был, кто был бы моим партнером в этом случае. Если жертва, то в какой ситуации. Невозможно об этом рассуждать пространно. Если бы я торговал наркотиками и кто-то бы умер от моего товара, я бы не хотел с этим человеком оказываться в одном подвале на две недели, сколько бы там ни было еды». Но мы сходимся на том, что запирать людей в подвале все-таки не этично. Даже ради прощения.

Как и в случае Горошко, Петр Скворцов сбрасывает стресс на работе. «Бывают, конечно, какие-то сложные ситуации, но в большинстве случаев на меня работа действует терапевтически. Какие-то вещи ты как раз из подсознания выпускаешь. Они перестают в тебе гнить, или бурлить, или приближаться к взрыву. Работа как таковая стресс не порождает». Неужели всё так просто? «Мы, актеры, всё равно с какими-то странностями. Если бы всё работало так, как я сейчас описал, то, наверное, жилось бы совсем счастливо. Иногда всё равно задумываешься, а что ты делаешь, зачем, о собственной бессмысленности, мелкости. Ну, как и все люди».


Наверное, Рома мне близок в его неряшливости. Он может навредить, не желая этого, но со стороны, думаю, что у меня такое тоже есть. Я могу сделать кому-то неприятно просто по собственной невнимательности. С другой стороны, сложно об этом говорить, потому что он наркоторговец, а я актер. Наркоторговцу в этом смысле проще нанести какой-то серьезный урон.

Не зря в словах Петра мелькает «бессмысленность». Когда возникает тема страхов, актер признается, что как минимум один страх у него есть. Точнее, был. «У меня был страх, но мне кажется, я через него прошел. Я однажды сформулировал, что боюсь потерять смысл. Прошло пару недель, я его потерял и вернул. Потеря смысла — необходимый, видимо, этап взросления. Я сейчас так понимаю. Было довольно тяжело, и долго проживалось, и долго пересобиралось, но, наверное, это было необходимо. Помогло вырастить что-то новое в себе. Но еще раз я бы не хотел терять смысл, если говорить о страхе. И смысл профессии тоже. В нашей работе основное и главное — это вера: насколько ты веришь в предлагаемые обстоятельства, веришь режиссеру, который тебя ведет, насколько ты веришь в персонажа своего. Можно говорить о каких-то конкретных вещах, но это какое-то ощущение несокрушимости смысла того, что ты делаешь. Потерять веру — это было чудовищно».

От психотерапии до скибиди-туалетов: Звезды «Калимбы» о сериале, страхах и экспериментах
Выходит, актер должен верить в персонажа. А зрители? «Это уже следующий этап, — отвечает Петр. — Во-первых, это дело каждого из них — верить или не верить. А во-вторых, существует такой как бы закон, что если веришь ты, то, скорее всего, верит и тот, кто на тебя смотрит. А дальше уже начинаются вкусовые разногласия». Мы не зря верим в Скворцова, которого хвалили критики на Каннском фестивале в 2016-м, когда в программе «Особый взгляд» показывали «Ученика» с его участием. Наш разговор дальше переходит от психологии к чтению, и возникает тема Марселя Пруста: «Начиная с карантина я очень медленно стал почитывать „В поисках утраченного времени“. Сейчас дошел до четвертой книжки. План, конечно, прочесть все семь. Мне очень нравится в сочетании с лекциями Мамардашвили об этой книге. Я как будто вместе с Марселем взрослею. Мне очень нравится, что это такой союзник и какой-то пример такой. Наблюдая за его душевным путем, я соотношу его со своим. Мне становится яснее, на что обратить внимание и как двигаться дальше так, чтобы не оказаться ослепленным чем-нибудь, а все-таки видеть. Если ты попадаешь в ритм, то иногда книга льется просто как вода. А иногда через эти громадные предложения размером в четыре страницы сложно пробираться».

Спрашиваем у актера про последние яркие впечатления среди фильмов. Он вспоминает об «Опавших листьях» Аки Каурисмяки («роскошное высказывание, актуальное»). Затем внезапно переходим на тему… скибиди-туалетов. «Там есть человек с камерой вместо головы, с динамиком вместо головы и с телевизором вместо головы. И вот они воюют абсолютно бессмысленно, уничтожают друг друга, и очень тревожно. Мне рассказали об этом мои дети, когда я решил узнать, что их трогает. Там нет совершенно никакого сюжета, просто эти странные существа громят друг друга изощренными видами оружия».

[Astrela]

[Astrela]

[Astrela]

[Oreja de Van Gogh]

Okko и Humanist создали рубашку, вдохновленную триллером «Калимба»
Онлайн-кинотеатр Okko и бренд одежды Humanist создали белую воздушную рубашку, вдохновленную многосерийным психологическим триллером «Калимба».
По словам представителей компаний, элемент одежды воплощает противоположность смирительной рубашки и подчеркивает важность умения слышать себя и заботиться о ментальном здоровье. Продажи коллаборации Humanist x Okko стартовали на сайте бренда 23 мая, в день выхода нового эпизода сериала.
Восьмисерийный психологический триллер Okko «Калимба» расскажет о психологическом эксперименте, в ходе которого профессор Мещерский собирает в замкнутом пространстве жертв и их обидчиков. На подопытных надеты браслеты, которые в случае неповиновения бьют владельца током. По плану эксперимент должен продлиться не больше 15 дней, однако со временем мотивы профессора становятся все менее понятными, в том числе и для него самого.
Главные роли в сериале исполнили Федор Бондарчук, Алена Михайлова, Сергей Гармаш, Петр Скворцов, Елизавета Шакира, Сергей Горошко, Константин Плотников, Юлия Волкова и другие.

[Astrela]