Илья, расскажите, как началась ваша история с сериалом «Право на свободу». Авторы сами пришли к вам с предложением, был кастинг?
Был классический кастинг. Тот факт, что «Правом на свободу» занимался режиссер-дебютант, меня, честно говоря, заинтересовал: я подумал, что будет либо что-то совсем невнятное, либо, наоборот, очень крутое. Оказался второй вариант. И в результате роль, в которой я себя даже не представлял. Тогда же, на первых пробах, кстати, я встретил товарища Яноша, второго режиссера, и выяснилось, что это он меня и посоветовал. Как и мой товарищ Кирилл Кяро. Я прошел пробы честно, но это был, безусловно, приятный момент.
Артем Дубра рассказывал, что вы встречались у вас в гостях, чтобы вместе искать нерв вашего персонажа Антона. Расскажите, каким был этот поиск?
Главная цель той нашей встречи — почувствовать друг друга, это очень важно для режиссерско-актерского взаимодействия. До съемок оставалось всего ничего, поэтому мне хотелось просто пообщаться, понять, как он чувствует материал и персонажа; и наша встреча мне очень понравилась. Артем много говорил про энергию, про центр персонажа, про новые для меня вещи. Артем же актер, причем актер хороший, и он рассказывал, как с его курсом работал Виктор Рыжаков. Некоторые техники у меня отозвались в душе. Антон — это не мой персонаж, а наш, вместе мы нашли немало интересных его характеристик. Например, то, как он постоянно потирает глаза, потому что он работает за компьютером. Вроде бы бытовое действие, но оно ярче раскрывает персонажа.
В чем для вас был актерский интерес сыграть Антона?
Ответ на этот вопрос неоднозначный. Актерский интерес просто либо есть, либо нет. Мне была интересна судьба этого человека, интересно искать параллели его жизни и моей. Через Антона авторы много говорят о семейных ценностях, это важно для меня. Также рассказывают историю одиночества, поиска себя, дружбы. Все это и составило мой интерес.
Насколько сильно вы погружались в материал, на котором основан сериал, — в работу фондов, работу энтузиастов-спасателей, проблему современного рабства?
Я изучал немало материалов из Интернета — про незаконные рехабы, секты и т.д. Для меня стало потрясением то, что в наше время тема рабства настолько же актуальна, как и в девяностые, когда она была на поверхности. Об этом даже говорим в одной из сцен. Ситуации, написанные сценаристами, взяты не из воздуха, они все основаны на реальных современных событиях. Например, сюжет с кирпичным заводом в Дагестане.
Раньше я не так часто обращал внимание на объявления у подъездов домов, на столбах — как-то вскользь видел эти надписи типа «поможем наркозависимым», «поможем с жильем»… А сейчас я понимаю, что больше половины из них — это развод людей, которые и так попали в непростые жизненные ситуации, на грань отчаяния. Так у них еще забирают последнее. Сериал «Право на свободу» освещает эту проблему, но при этом говорит о том, что нельзя терять надежду, нельзя сдаваться ни тем, кто попал в рабство, ни тем, кто спасает таких людей. Волонтерам тоже непросто, они ведь работают практически за бесплатно, а риски у них огромные.
О чем сериал лично для вас?
Для меня это проект о том, что нельзя терять надежду, нельзя терять человеческое лицо. Многие люди, особенно в больших городах, теряют фундаментальные ценности из-за гонки, в которой они вынуждены находиться, из-за темпоритма, который якобы навязывает город. Думаю, что человек сам принимает этот ритм в погоне за сомнительными ценностями. И, наверное, еще это сериал о том, что нужно заботиться о своих родителях, звонить им, спрашивать, как дела. На самом деле это просто, но мы об этом часто забываем.
Какое место в вашей жизни занимает волонтерство? Может быть, вы помогаете фондам или считаете нужным оказывать только адресную поддержку?
Когда жизнь меня в такие ситуации притягивает, я, конечно, помогаю. В Рязани я работал в детском доме, преподавал брейкданс. Мне немного платили за уроки в секции, хотя и лет мне было немного. Но когда я увидел глаза ребят, у меня сильно поменялось отношение к ним и к их родителям, которые бросили детей. Я проникся их историями, начал ездить по другим домам с волонтерской поддержкой. Недавно участвовал в акции «Круг добра», подтянул друзей-актеров, чтобы помогать. К моему стыду, я занимаюсь волонтерством не так часто, как мне хотелось бы, но надеюсь, что буду больше уделять этому внимания в будущем.
Сериал рассказывает о социальных проблемах, но при этом не скатывается в дидактику, в нем много живых, витальных моментов. Как думаете, благодаря чему это получилось?
Я сериал еще не видел, поэтому пока опасаюсь его анализировать, но, если вас зацепили эти моменты, значит, слава богу, все сложилось. Вопрос упирается в работу команды. На съемочной площадке у нас царила любовь ко всему процессу. Артем был максимально погружен в реальность, которую он создает, как и все актеры. А живые моменты рождаются именно тогда, когда каждый актер смог подробно разобрать свою сцену, найти в ней правду и выполнить задачу. Когда актер вовлечен, то порой и процесс оказывается интереснее результата. Мне доставила огромное удовольствие работа над сериалом, даже над драматически тяжелыми сценами ссор, расставаний, разговоров с мамой. Все мы работали с трепетом, который необходим, чтобы создавать нечто настоящее.
Вы сказали про тяжелые драматические моменты, а если говорить про физические? Был ли у вас дублер, например, в сценах, где Антона бьют?
Мы обошлись без документализма в этих сценах — меня били аккуратно! (Смеется.) С нашим постановщиком трюков мы шутили над тем, что в сериале бьют только меня, а я никого не бью. Антон — парень, который не дает сдачи, но мне это даже понравилось, потому что эта его характеристика предельно оправданна. Сила Антона не физическая, его сила в жизненной позиции, в его открытости.
Это как раз укладывается в линию противопоставления Антона герою Кирилла Кяро, чей персонаж решает проблемы силовыми методами.
Да, я и в жизни уверен, что силовые методы необходимы только в самой крайней ситуации, когда ты понимаешь, что другого выхода нет. Мой дед всегда говорит: «Выбирай самого сильного, бей и беги. А если догоняет — бей еще раз. И снова беги». Никогда ведь не знаешь, что у человека в кармане и в голове.
А были ли сцены, которые потребовали большое количество дублей?
Интересно, что сложные драматические сцены — опять же из-за того, что мы подробно разбирали сценарий и сами, и с партнерами, и с режиссером, — получались у нас довольно быстро и четко. А вот за проходящие короткие сцены я немного переживал. Диалоговые сцены, в которых у героев нет сильного эмоционального состояния, нет градуса, играть на самом деле непросто, потому что актеры спотыкаются о тонкости жизни. Несколько таких сцен мы переснимали, хотя времени было очень мало. Понимали, что мы в них не договорили. За эту возможность я очень благодарен команде сериала.
